– Эй, там, наверху, открывайте!

Артем минут пять безуспешно пытался докричаться до людей, что заперли его, но ответом ему была только тишина. В щель он увидел деревяшку, которая, по-видимому, запирала крышку люка, и, недолго думая, наложил на нее заклинание «праха». Плетения он плел почти мгновенно, но двумя руками. После чего уперся спиной, поднапрягся и открыл люк. Высунув голову, осторожно осмотрелся. Он находился в каком-то сарае. Грудой были брошены ящики. Висели связки лука и чеснока. Он вылез и вышел на двор. Стояло раннее утро, солнце только взошло.

Какой же гад его избил, подумал Артем. За друга он был готов пойти в огонь и в воду. Не суть важно, что тот сам накосячил и был виноват. Несправедливо по меркам землянина было то, как с ним обошлись. Избили и закинули в подвал, на голую землю.

Он решительно направился к трактиру. В зале было пусто Его увидел дремавший на столе служка в длинном фартуке и быстро убежал куда-то в глубь подсобных помещений. В дверях, находящихся за прилавком, показался здоровенный звероподобный обросший волосами мужик, за его спиной прятался второй мужичок, толстенький и вертлявый.

– Мурав! – крикнул он. – Держи парня, а то уйдет и не расплатится. Как он смог вылезти из погреба, ты что, плохо его закрыл?

– Нет, хозяин, закрыл хорошо, как всегда. А как выбрался? Я сейчас узнаю.

Он откинул половинку прилавка и, состроив страшную рожу, что, по-видимому, означало радостную улыбку, вразвалочку направился к Артему.

– О Хранитель, дай мне силы и смирение, чтобы не разрушить этот вертеп врага! – драматическим голосом произнес землянин и показал подошедшему громиле пальцем вверх. Тот поднял голову и уставился на потолок. А Артем, не теряя времени, со всей силы врезал тому между ног. Удар прошел. Мурав, издав придушенное: «О-оу-у», – схватился за пах и согнулся. Следующий удар по ушам двумя ладонями поверг его на пол.

Хозяин, увидев скорую расправу над своим вышибалой, замер, а Артем, засунув руки в карманы жилетки, нащупал книжицу с молитвами, которую ему оставил библиотекарь. В его голове сразу созрел план. Даже если он уйдет сейчас, его все равно найдут и заставят заплатить за все, что съели и выпили все посетители трактира. И стены монастыря ему убежищем не станут. Поэтому нужно действовать в духе инквизиции.

Он раскрыл книгу и стал читать молитвы подряд, на третьей он прервался и, устремив взор на застывшего хозяина, свистящим громким шепотом произнес:

– Чую, что ты, хозяин, идолопоклонник, рассказывай – где прячешь место поклонения врагам Хранителя? – Вознеся руки, как это делал отец Ермолай, он почти закричал: – Отступник! Еретик! Покайся! Тогда с чистым сердцем на костер взойдешь!

При упоминании костра хозяин трактира упал на колени.

– Не погуби, родимый! Нету у меня идолов, и жертвенников нет. Хранителем клянусь!

– Так ты еще и клятвопреступник! Ну ничего, отец Ермолай, брат ордена меченосцев, быстро у тебя все вызнает.

Он повернулся, показывая, что собрался уходить, как за его спиной взвизгнул мужик.

– Стой, благодетель!

Он подбежал к Артему, перепрыгнув через лежащего оглушенного охранника, и ухватил землянина за рукав и поцеловал руку.

– Готов в качестве доказательств своей невиновности выделить средства матери церкви на благое дело.

– На благое дело? – задумчиво переспросил Артем. – Что ж! Это показывает, хозяин, чистоту твоих помыслов. Но вот насколько они чисты? – Он уставился на трактирщика.

– На… три… – он увидел, как скривился парень, и быстро поправился: – Пять золотых баретов.

– И две бутылки вина, – прибавил Артем. – Тогда я увижу, что ты чист перед верой.

– Не извольте беспокоиться, э-э-э… – хозяин замялся, не зная, как обозвать проходимца.

– Досточтимый послушник обители преподобного Брока, можно короче: досточтимый послушник, – важно ответил Артем.

– Я мигом, досточтимый послушник, – заюлил хозяин, отступая задом и непрестанно кланяясь. Он скрылся в подсобке, и скоро оттуда выскочили толстяк в белом колпаке с разделочным большим ножом и два паренька. За их спинами скрывался сам хозяин, который радостно заорал: – Держите самозванца!

Не успели нападающие сделать и трех шагов, как Артем применил «ошеломление», и все четверо, споткнувшись, повалились на пол. Землянин понимал, что ходит по лезвию ножа. Его самого могут обвинить в ереси и вызвать стражу. После этого ему будет трудно объяснить, с чего это он тут качал права и выступал от имени церкви. Он быстро раскрыл книжицу на первом попавшемся месте и стал громко читать:

– «Да сгинут твои враги, аки роса на солнце! Да благоденствуют все следующие путями твоими и преследующие врагов твоих!» Кто хочет покаяться и спастись от костра очищения? – громко вопросил Артем, стоя над поверженными и медленно приходящими в себя людьми.

Первым понял, во что вляпался, повар и пополз на коленях к молодому пареньку с опухшей рожей. Еще вчера тот пил и гулял вместе с распутной девкой, которая переспала со всеми мужчинами в трактире, а рано утром исчезла. Кроме того, пытался драться, но, получив хорошую взбучку, отрубился и теперь пришел мстить.

– Я все расскажу, – быстро заговорил мужик. – Хозяин обворовывает своих постояльцев. В подвале у него идол, которому он молится…

– Стоп! – остановил его Артем. – Это ты расскажешь братьям инквизиторам. А теперь вместе с помощниками иди на кухню. Хозяин, подойди! – уже совсем уверенно приказал Артем. Тот попался в сети своей собственной жадности. Пожалел пять золотых – рассчитается своей жизнью.

Артем уже понял, как шатки здесь границы между правоверным ревнителем веры и еретиками. В один миг ты можешь превратиться из одного во второго. Если сидеть и жевать сопли, то обвинят тебя. Обвинят завистники или те, кто сам боится стать в глазах инквизиции еретиком. Нельзя выглядеть умным: таких боятся – они задумываются и задают опасные вопросы, ими трудно управлять, их прямиком отправляют на костер. На глупцов не обращают внимания, таких здесь большинство, или некоторые хорошо ими притворяются.

– Ну что, хозяин, – обратился к нему землянин, – что будем делать? Против тебя свидетельствуют честные люди, видишь, как молитвы нашему господину действуют? А ты хотел свою вражью сущность спрятать. Напал на представителя матери церкви.

– Не погуби, досточтимый, я замолю грехи, идола выкину, церкви пожертвую. – В глазах хозяина трактира плескался ужас.

– Хорошо, я готов выслушать тебя. – Артем уселся на ближайший стул.

– Десять золотых, – с мукой на лице выдавил из себя трактирщик.

Артем поощрительно покачал головой.

– Это для обители преподобного Брока, а что ты готов дать для сирот?

– Для сирот? – удивленно переспросил тот и замолчал, впав в ступор. Такой обдираловки он на своем веку еще не видел. Церкви, дорожному патрулю – это было понятно. Но детям? Им-то за что? Все это отразилось на его лице.

– Да, для сирот, – кивнул Артем. Он это брякнул не подумавши и теперь силился понять, как обосновать свои слова. Да и вспомнил он их только благодаря Остапу Бендеру, который знал кучу способов относительно честного отъема денег.

Женщина в черном платье с интересом смотрела на то, как изменился ее любовник с утра. Это был уже не тот размазня, что пускал сопли и ругал ее за измены. Это был жесткий, хитрый и решительный человек. Он ей понравился больше того ночного, и она зашептала ему на ушко.

Артем удивился мыслям, пришедшим ему в голову, а затем с достоинством повторил.

– Грехи тем больше прощаются, чем щедрее человек жертвует на добрые дела. Сироты, получив твой дар, вознесут хвалу Хранителю, и тот, видя твое чистосердечное раскаяние, простит тебя.

– Пять золотых сиротам, – упавшим голосом произнес хозяин. Дрожащими руками пошарил за пазухой, вытащил кошель и стал отсчитывать желтые кругляши.

Артем забрал деньги и напомнил:

– С тебя еще две бутылки вина на добрые дела.

Тот подхватился и принес две запыленные бутылки.